В историографии имеется немало трудов, в которых детально проанализированы ключевые сражения Великой Отечественной войны: битва под Москвой, Сталинградская, Курская битвы… Однако среди большого количества исследований по Великой Отечественной войне лишь вскользь повествуется об оборонительных боях, которые были даны в период отступления Красной армии, и многие их жертвы долгое время оставались безвестными.
На западном рубеже
Одной из таких малоизвестных битв периода Великой Отечественной войны является танковая битва, которая состоялась в первые дни войны на подступах к Кобрину. В этом сражении сошлись грозные машины Гудериана и советские танки 22-й танковой дивизии генерала Пуганова.
Дивизия была сформирована перед самой войной, в марте 1941 года, в Западном особом военном округе в составе 14-го механизированного корпуса на базе 29-й танковой бригады. Входила в первый эшелон войск 4-й армии Западного особого военного округа. Располагалась за рекой Мухавец, южнее Бреста, в 3-4 километрах от границы.
Осознавая опасность, которой подвергались приграничные территории весной 1941 года, командир дивизии Виктор Павлович Пуганов усиленно занимался подготовкой личного состава. Однако находившиеся на самой границе передовые части Красной армии нуждались во всесторонней поддержке. Согласно отчетным данным, в них наблюдалась ощутимая нехватка личного состава и боеприпасов. Так, только в дивизии Пуганова недокомплект составил 1027 человек. На вооружении числилось около 250 танков – в основном Т-26. Новых Т-34 и КВ дивизия не получила. К тому же танковые боеприпасы хранились на дивизионном складе Волынского укрепления Брестской крепости, а запасы горючего – на складах в деревне Пугачёво на выезде из Бреста. Но даже в таких условиях, комдив регулярно вел боевую подготовку: почти каждое утро объявлялись тревоги, сопровождавшиеся выходом на учения, откуда солдаты и офицеры возвращались только вечером.
Нападение
22 июня в 4 часа утра, как только немецкая артиллерия открыла огонь по нашим укреплениям, командир дивизии, не дожидаясь распоряжений сверху, самостоятельно объявил боевую тревогу.
– Товарищи, наш долг, пока есть хоть один снаряд и капля горючего, сражаться за Родину. Задержим врага хоть на час – приблизим победу. Будьте готовы ко всему, возможно, к самому худшему. Но даже смерть во имя Родины – славная! – сказал Пуганов командирам на экстренном совещании, после чего направил дежурные танковые подразделения к Бугу для прикрытия границы. С первых же минут фашистского нападения они вступили в бой.
Сильные бомбёжки и непрекращающийся артиллерийский обстрел во время внезапной атаки вывели из строя часть танков и автомашин: техника, не выведенная из парков, в результате вражеской бомбардировки с воздуха оказались под развалинами, автомобили и цистерны, сосредоточенные на открытых площадках, были уничтожены артогнём.
Попытки вывести технику из-под обстрела стоили жизни многим командирам и красноармейцам. В числе других погибли в первый час войны заместитель командира дивизии по политической части полковой комиссар Алексей Илларионов и помощник по технической части командира дивизии военинженер 2-го ранга Ефим Чертов.
После сбора дивизии по тревоге на берег Буга был выдвинут и весь мотострелковый полк, который вместе с дежурными танковыми подразделениями успешно противодействовал переправлявшимся через реку войскам противника. Блестяще проявил себя 44-й танковый полк, во главе которого стоял командир майор Иван Квасс. Выдвинувшись к Бугу между крепостью и селением Кодень, он вовремя пришёл на помощь мотострелковому полку дивизии. Тесно взаимодействуя друг с другом, эти два полка смяли переправившиеся через реку немецкие части и остатки их отбросили за Буг.
Особенно отличился тогда батальон капитана Кудрявцева: ему удалось потопить вражеский десант, следовавший на 12 лодках по реке Мухавец, в обход Бреста с юга. Тяжело раненный Кудрявцев был эвакуирован в Кобрин.
Отступление
Понёсшая значительные потери дивизия Пуганова, преследуемая двумя танковыми дивизиями немцев, спешно стала отступать. В 6.00 часов подразделения наладили у деревни Пугачёво переправу через Мухавец в сторону Жабинки. После отхода из Бреста в распоряжении Пуганова оставалось не более 100 танков. С танкистами смешались команды новобранцев, жители Бреста и даже артисты московской эстрады, которые накануне выступали в Брестском театре.
Около 8.00 часов танкистам удалось отбросить немецкий пехотный батальон, вклинившийся в их ряд на Жабинковском направлении. Остатки дивизии к 12 часам дня вышли в район сосредоточения, почти не имея горючего, боеприпасов и средств связи.
К 15 часам командир дивизии доложил командованию, что все силы, которыми он располагает, состредоточились в 8 км юго-западнее Жабинки.
К исходу первого дня войны дивизия держала оборону на рубеже Ракитница – Радваничи. Встретив упорное сопротивление Красной армии, фашисты вновь сосредоточили ожесточенный артиллерийский огонь по её боевым подразделениям. От разрыва авиабомбы был тяжело ранен начальник штаба 22-й дивизии подполковник Александр Кислицын. Авиабомба разорвалась в двух шагах от него. Если бы в этот момент он не вдохнул, то осколок попал бы точно в сердце. Взрывной волной его контузило.
Под угрозой окружения Пуганов принял решение отходить на Кобрин, где и разгорелся один из самых ожесточенных боев первых дней войны.
На подступах к Кобрину
23 июня дивизия располагалась западнее Кобрина, куда ушли и многие пехотные части. Вместе с ней оборону держали также части 6-й стрелковой дивизии и отряд подполковника Маневича. Около 10.00 часов они укрепили оборону на линии Тевли – Андроново – Патрики и стояли под мощным натиском противника до вечера.
Гитлеровцы бросили против танкистов авиацию, танки, мотопехоту. Но танковая дивизия оказала врагу сопротивление. Шесть часов продолжался бой на подступах к Именинам. За это время враг не смог продвинуться вперёд, чтобы с северо-запада нанести удар по Кобрину. В 16.00 часов немцы, возобновили артобстрел. Генерал-майор Пуганов, спасая остатки дивизии, отдал приказ сменить позиции и через кобринский аэродром выйти на Московское шоссе. С аэродрома танки начали двигаться по полевой дороге, где столкнулись с танками 3-й немецкой танковой дивизии. Развернувшись в боевой порядок, остатки дивизии перешли в контратаку. Во главе был генерал Пуганов. Бывший командир танковой роты лейтенант Михаил Рыльский писал в своих воспоминаниях: «Пуганов был в синем комбинезоне, генеральской фуражке, внешне спокойный. От себя хочу добавить, что генерал был молодец».
«На поле боя горели танки. На отдельных участках кипели рукопашные схватки. Обе стороны несли большие потери», – вспоминал офицер штаба 22-й танковой дивизии, ветеран войны Виктор Рожнятовский.
В 17.00 часов 23 июня Виктора Пуганова не стало: в башню его машины прямым попаданием угодил снаряд и танк, остановившись, запылал. Прикрывал его, в бою командир роты, лейтенант Рыльский. Увидев гибель генерала, он совершил поистине героический подвиг. Не имея уже снарядов, на последних каплях горючего вырвался вперед и, резко развернувшись, ударил в бок танк командовавшего немецкими машинами офицера. Сила удара была настолько велика, что немецкий танк, сверкнув гусеницами, опрокинулся набок.
Местные жители похоронили Виктора Пуганова в деревне Буховичи, позже прах перенесли в Кобрин. В 50-е гг. на ул. Первомайской был заложен сквер, которому присвоено имя отважного командира дивизии.
Чтобы помнили
Участник боев, бывший командир танкового взвода 22-й танковой дивизии Юрий Погребов оставил в публицистике воспоминания о героях той битвы. «Когда танк комсомольца лейтенанта Лютикова был подбит, и один снаряд попал в моторный отсек, а осколок заклинил башню, танкисты не вышли из машины. Решив вести бой с места, они сумели расклинить башню и прямым попаданием подожгли тяжелый гитлеровский танк Т-4, а пулеметным огнем уничтожили сопровождавших танк гитлеровских мотоциклистов и бежавших из разбитой машины танкистов противника. Свой воинский долг они выполнили до конца, погибли от прямого попадания тяжелого снаряда.
Механик-водитель Виктор Скворцов направил свой пылающий БТ-7 на вражескую машину. Храбрый воин погиб, но рядом сгорел и вражеский танк.
Старшина Ямчук и сержанты Черноок и Сохатый вели бой из подбитых машин. Сняв с подбитых танков пулеметы, поливали оккупантов огнём танкисты Жёлудев, Дремов и Кособуцкий. Пять раз поднимались в атаку оставшиеся без машин танкисты под командованием старшего лейтенанта Морозова, который, будучи раненым, не покинул поля боя. Подошедшие подразделения 205-й мотострелковой дивизии уничтожили гранатами шесть зашедших в тыл 22-й дивизии фашистских танков и около роты вражеских солдат.
Силы были неравные. Расстреляв весь боекомплект, с небольшим запасом горючего, по приказу полковника Кононова, сменившего погибшего командира дивизии, остатки 43-го и 44-го танковых полков стали отходить на восток. К 28 июня дивизия, в которой оставалось 450 человек, 45 автомашин, была расформирована.
Не следует думать, что советские танковые контратаки, не достигавшие разгрома противостоящих им немецких частей, были бессмысленны. Контрудары заставляли немецкие части останавливаться. Без них развал обороны растянутых по фронту стрелковых дивизий приграничных армий был бы гораздо стремительнее. Постоянная угроза танковых контратак вынуждала немцев беспокоиться о защите флангов и осторожно двигаться вперед. Танкисты 22 дивизии, судьбоносные бои которой проходили на земле Кобринщины, явили собой образец мужества и героизма, их подвиг не будет забыт.
